Степанова Татьяна - Екатерина Петровская 08 (Венчание Со Страхом)
ВЕНЧАНИЕ СО СТРАХОМ
Татьяна СТЕПАНОВА
Анонс
В подмосковных поселках в одно и то же время совершается ряд кровавых убийств. Их зверский характер, необычность орудия преступления позволяют предположить, что в области действует изощренный маньяк. Милиция выходит на след преступника, но погоня остается безуспешной - до тех пор, пока к расследованию не подключается журналистка Катя Петровская.
Пролог
Зеленые ворота захлопнулись без скрежета и скрипа - бесшумно, словно смазанные маслом. Зеленые ворота бетонного забора, опутанного колючей проволокой. И лес вокруг, все равно на миг умолкнувший, насторожившийся, снова ожил, наполняясь птичьим гомоном, шелестом листвы, дальней раскатистой дробью дятла.
В этот ранний утренний час птицы в сырых и сумрачных чащах пели как-то особенно радостно и празднично. Вышедшая из ворот пожилая женщина прислушалась, вспоминая: так же радостно и громко пели птицы в Земляничном Бору на Оке полвека назад.
Тогда, летом 41-го, семья женщины жила там на даче, там и встретили 22 июня. В то воскресное утро, она до сих пор это ясно помнила, в их заросшем саду заливался черный дрозд и неумолчно куковала кукушка, отсчитывая им всем, всей ее большой семье долгую счастливую жизнь.
Женщина вздохнула: и тут из глубины этого леса тоже доносится дальний голос кукушки. Врешь все ты, птица божья. И тогда, в сорок первом, врала своим гаданием - семья-то ведь почти вся полегла на войне - и братья, и дядья, и свояк...
И сейчас ты, наверное, лжешь кому-то, птаха, ой лжешь...
Женщина оглянулась на зеленые ворота и тяжело и торопливо пошла прочь по дороге - узкой полосе бетона, проложенной среди хвойного леса.
Спешить ей было куда: электричка не ждет. А другой до полудня на этой тихой лесной станции не увидишь. Эта электричка - дальнего следования, до самой Москвы идет почти без остановок. Самая удобная электричка, а к платформе прибывает в 9.20.
Не опоздать бы!
Но торопиться тоже ведь надо с умом. Чай не молоденькая. Женщина сглотнула горький ком в горле: годы пролетели, старость - не ждала, а пожаловала. Какая уж теперь тут радость?
Где она? В чем? Ноги, что ни утро, свинцом наливаются, поясницу крутит к дождю, суставы словно чужие, так и грызет их боль.
А глаза без очков точно слепые окна в брошенном доме...
Старость... Седьмой десяток разменять при нынешней-то жизни - это суметь надо. Слава богу, что вообще-то еще на своих ногах ползаешь. И не только ползаешь, а даже работать можешь.
Через силу, а можешь.
Из леса снова настойчиво окликнула кукушка. Женщина замедлила шаг. Отдышаться надо. Охо-хо, с этой работой...
Правильно дочь говорит: "Бросить надо тебе, мамаша, эту канитель. Все равно всех денег не заработаешь. На покой пора". А где он, покой?
Где его сыскать? Работала ведь всю жизнь, весь свой век. Да и деньги тут кое-какие платят. Однако...
Она снова заторопилась: скорее уж на платформу, что ли, скорее бы сесть в поезд! Но сердце сжалось в груди, заныло, требуя, чтобы с ним считались: старая ты кляча, бегаешь все, а бегать отвыкать надо, все равно от гроба-то не убежишь.
Вместе с сердечной болью вернулась к женщине тревога. Та тоскливая, щемящая, что не давала ей покоя ночью, та, что наваливалась на нее всегда, едва только она входила в эти зеленые ворота, закрывавшиеся столь бесшумно и плотно.
И правда, всех денег не заработаешь. Это по нынешним грошовым пенсиям там, конечно, деньги, но... Но работа эта...
Ей вдруг вспомнился отец Алексий - настоятель Храма Вознесения, что на Воздвиженке - самой ближней церкви