Стрелкова Ирина - Чёт И Нечет
ИРИНА СТРЕЛКОВА
ЧЕТ И НЕЧЕТ
ЛЕТО
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Полковник Степанов приехал в Чупчи ранней весной. На русском севере, откуда Степанова перевели на новое место службы, громоздились сугробы, почернелые и ощетинившиеся, солнце окуналось в ледяные лужи.
А тут, в Чупчи, степь цвела всеми красками: по чистой зелени разлились озера алого степного мака, в небе - высокая синь, горы на горизонте то рыжие, то лиловые. И прибегал в городок ветер, всласть вывалявшись в степных травах.
Но уже к маю, лучшему месяцу русской весны, степные краски стали угасать. Небо вылиняло, трава превратилась в бурьян, степь с белыми солонцовыми проплешинами сделалась похожей на старую, вытертую шубу.
- Человек тоже не всю жизнь молодой, - говорил полковнику чабан Садвакасов. - Молодой - глаза горят, кожа как шелк. Состарился - глаза плачут, кожа высохла, сморщилась.
К чабану Садвакасову полковника возили майор Коротун и лейтенант Рябов. Майор дольше всех других офицеров служил в Чупчи, а Рябов родился и вырос в станице под Алма-Атой, знает казахский язык.
Впрочем, толмач не понадобился. Старый чабан сразу заговорил с гостем по-русски.
Сидели они в юрте. Толстая кошма не пропускала зноя, понизу край был приподнят: сквозь решетчатые стенки потягивало ветерком. Садвакасов угощал гостей кумысом, взбалтывая его черпаком в большом эмалированном тазу, налитом до половины.
Пришел хмурый, диковатый на вид подросток. Рябов обрадовался:
- Еркин! Давай шахматы.
Подросток вытащил откуда-то из-под одеял шахматную доску, высыпал на кошму фигуры.
- Сколько тебе лет? - спросил Степанов.
- Пятнадцать будет, - ответил за подростка чабан.
Степанов подумал: "Ровесник моей Маши, Красивое имя - Еркин".
Разговаривая с хозяином, полковник нет-нет да и поглядывал: что там шахматисты? Рябову приходилось туго, он морщился, беспрестанно снимал и протирал очки. Диковатый подросток оставался безразличным.
- Интеллигентные люди в таких ситуациях признают себя побежденными, - советовал Коротун.
Рябов потянул еще пару ходов и сдался.
- Давай тогыз-кумалак! - приказал сыну старик.
Еркин перевернул шахматную доску. На обратной стороне были выдолблены продолговатые лунки.
- Тогыз-кумалак означает девять катышков, - перевел полковнику Рябов, раскладывая черные шарики по лункам. - Игра идет в чет-нечет. Вся хитрость в математическом расчете. Самая подходящая игра для военных.
Лейтенант и подросток сражались азартно, загребали друг у друга шарики из лунок...
На обратном пути Степанов спросил:
- Этот парнишка внук Садвакасова?
- Нет, - сказал Рябов, - сын, самый младший. А старший сын в Алма-Ате живет. Геолог, академик Садвакасов.
Давно зовет отца в город, но старик ни в какую.
- Садвакасов себе цену знает, - заметил Коротун. - Поглядишь, чабан как чабан, а все начальство к нему ездит.
Летом Садвакасов со своей отарой откочевал на юг, к горам. Просторная юрта старика набилась мальчишками всех возрастов: съехались на каникулы городские внучата чабана. Скучавший по своей ребятне, по Вите и Маше, Степанов подумал: отдать бы Витю на все лето в эту компанию - вот бы славно!
В конце августа Степанов встречал семью. Мимо катили горячие пыльные вагоны, полковник искал глазами своих. Поезд загремел, напротив Степанова повисли ступени, стертые до блеска.
Сверху прыгнула ему на шею дочь в узких джинсах, с рюкзаком за спиной.
- Машка! - выдохнул о
